Странно, но Анна не моргнула и глазом, что заставило меня чувствовать себя маразматичкой. Мало ли что она имела ввиду под словом «мама»? Быть может, речь шла не о кровном родстве и женщина лишь пыталась сказать, дескать, попытается обеспечить мне заботу?..

– Что вы имели ввиду, когда говорили, что являетесь моей матерью? – сдаваясь гнету ее осуждающего взгляда, я дала женщине шанс оправдаться в моих глаза, но она лишь пропела:

– То, что я родила тебя восемнадцать лет назад. Через одиннадцать месяцев после того, как появилась Карина, моя старшая дочь, – разбила мои надежды она, а затем, гордо вздернув подбородок, отчаянно прошептала: – Теперь мы можем поговорить по-другому? Ты хотела мать? Я рядом!

Я смотрела на женщину, словно видела впервые. Кто она? Почему позволяет себе так шутить со мной? Кроме презрения к ее "чувству юмора", у меня начался образовываться комплекс на тему того, что все вокруг сговорились с целью сделать мой мир как можно сложнее и безумнее.

– Настя, у тебя проблемы? – внезапно мужская рука легла мне на талию, и я мысленно поблагодарила охрану, которая все же попросила Моргана присоединиться к беседе. Не сдерживая облегчения, послала Полу благодарную улыбку за то, что, забыв наши недавние разногласия, все же пришел ко мне на помощь… Вот они, те самые пресловутые мелочи! Мужчина вопросительно приподнял бровь и бросил взгляд на настороженную Анну. – Едем на кладбище?

– Мы – да. Анна с Кариной опаздывают домой! – многозначительно сказала я ошарашенной «маме», которая отлично отыгрывала разочарование. – Анна, надеюсь, это наша последняя встреча. Прощайте.

Я развернулась и потянула Моргана за собой на выход. Он коротко распрощался с Анной, но спорить не стал. Уже возле машины, где заряд "солнечных батареек" внутри меня, позволяющий держаться на ногах, иссяк, я упала на дверцу машины, зарыв лицо в руки.

– Господи, почему все так сложно? Почему всем от меня что-то нужно? – мне показалось, что эти риторические вопросы были произнесены про себя, но внезапно рука Пола упала мне на спину и провела дорожку от темечка до самого низа спины, вызвав мурашки.

– Что она тебе сказала, Настя? – требовательно спросил он, удивляя сталью в голосе. Если я раньше и думала, что Морган чрезмерно жесток, то просто не видела его сурового лица в этот момент. Тогда мне показалось, что мужчина был готов навредить даже пожилой женщине ради меня. И как бы грубо это не звучало, но такая поддержка была в сотни раз сильнее, чем "Я твоя мама" и "Срочно брось Моргана". – Если речь о наследстве, не переживай. Все не так просто, как думает Анна. Есть документы, о которых она не знает, но знаю я. Никто не посмеет бросить тебе вызов, пока рядом я.

– Пол… – я устало отвела от него взгляд, не в силах поднимать сложные темы. – Кажется, Анна в своем праве. Если я правильно поняла всеобщую шумиху, все имущества отца теперь принадлежит ей. Не знаю, что хочет от меня Анна, но…

– Что. Она. Тебе. Сказала? – отчеканивая каждое слово, Морган повернул меня к себе, придавив громоздким телом к двери машины. Мне пришлось встать на носочки, чтобы смотреть ему в глаза. Несмотря на тон и манеру общения, я вдруг с ужасом захотела признаться себе: я больше не боялась этого мужчину. Не знаю, что Пол увидел в моих глаза, но его облик тут же смягчился, а сам Пол тяжело выдохнул и, крепко сжав мою талию, притянул к себе еще ближе и теснее. Легкие заполнил аромат его парфюма, а горячее дыхание опаляло губы. – Прости, куколка. Мы не должны ругаться… Больше никогда. Я просто хочу, чтобы ты делилась со мной всем, что тебя гложет.

– А ты? – хрипло прошептала я, понимая, как сильно нуждалась в объятиях этого мужчины. Они словно исцеляли, забирая на себя всю боль… Понимала, чем ближе он будет, тем легче станет на душе. Наши губы соприкасались, когда я говорила, даря какой-то первобытной прилив адреналина: – Ты будешь честен? Или твое правило касается только меня?

– Только правда! – ни секунды не раздумывая, выдохнул он, после чего оперся лбом о мой лоб, окончательно соединяя наши губы. – Ты только моя. Была и всегда будешь. Честно, если это будет взаимно.

Наверное, Морган сам не понимал, что только что сказал, но его последнее предложение прорвало внутри меня последнюю плотину, сдерживающую желание быть с ним. И не важен весь мир! Есть только он и я… А так же мой страх, что завтра он проснется тем Полом, которым был в нашу первую ночь. Другим человеком…

Господи, а в нем и вправду жили две сущности! Принять мне удалось лишь одну.

– С тебя бутылка водки и ответы на все вопросы! – очень хило улыбнувшись, после долгого молчания ответила я. Он не мог этого видеть, но губами точно почувствовал. – Прости… Мой отец был еще тем засранцем, но его смерть дается мне тяжело. Тем не менее это не значит, что я собираюсь завтра умирать, как надеются некоторые…

На самом деле я имела ввиду Анну. И я тут же вспомнила всю ту горечь, что она подарила мне перед уходом. Боль в сердце снова дала о себе знать, отдавая мощным импульсом в грудь и перекрывая дыхание. Пол, словно почувствовав это изменение, аккуратно прикусил мою нижнюю губу и оттянул, заставляя разомкнуть рот. Его язык проник внутрь, выписывая какие-то осторожные и медленные узоры, а также позволяя мне изучать мужчину напротив. Это было что-то нежно и хрупкое, похожее на отчаянный белый флаг, обозначающий краткое, но такое желанное перемирие.

Кроме всего, другого способа излить боль я не видела, и это заставляло чувствовать себя той еще дрянью. Поэтому, когда отстранилась, сказала то, что должна была еще ночью на диване, упиваясь его желанием.

– Ты ведь понимаешь, что я пользуюсь тобой? Любая близость с тобой заставляет ненадолго снова вернуть… себя. Это как глоток воды по среди пустыни…

Пол лишь усмехнулся и, открыв для меня двери машины (сам!), позволил сесть внутрь. Он пытался скрыть свое новое достижение, но азарт во взглядах иногда проскальзывал за напускным спокойствием.

– Кажется, я не сопротивлялся? Что же… Ты хотела откровений? Нам понадобится две бутылки водки!

Я посмотрела на мужчину, который продолжал осторожно поглаживать мое запястье, даря умиротворение. Но, несмотря на его попытку пошутить, все равно на душе было тревожно оттого, что он может сказать… Похороны отца и правда от Моргана – гремучий коктейль!

Мы приехали на кладбище, когда небо, словно под заказ, затянуло черными тучами. Не успели ступить на землю, как начался проливной дождь. Оказалось, балетки хоть и являются более устойчивой обувью, нежели шпильки, но и в них можно поскользнуться. Хорошо, что Морган был рядом и его крепкое плечо помогло остаться целой и чистой.

– Так не пойдет, – недовольно пробурчал себе под нос Пол, а затем так знакомо подхватил меня на руки. В его объятьях я ощущала себя невесомой пушинкой, хотя это было далеко не так.

Морган уверенно лавировал между дорожек, прекрасно зная, где наш фамильный участок. Я еще не была готова превратить тело отца в пепел, потому выкупила землю около него. Возможно, однажды у меня хватит мужества…